Джип с "инвалидами" и заработок 100 гривен в день: как живут симферопольские бомжи

Фото: free-crimea.info

Фото: free-crimea.info

События
07 февраля 2012 17:08

Психологи говорят, что главных причин "бомжевания" две: алкоголизм и наркомания. Медики говорят, что живут бомжи в среднем пять лет. Социологи считают, что они могут жить при любом обществе, кроме военного коммунизма. Милиционеры уверяют, что среди симферопольских бомжей нет почти ни одного симферопольца (при этом куда девались наши, "коренные", не известно). Самих себя они считают истинно свободными людьми. Пытаясь собрать воедино сей паззл, мы прошлись дорогами бомжей.

Куча опавших листьев между гаражами на улице Крупской (что возле больницы им. Семашко) уже неделю становится для Жени местом ночлега. Приходит сюда он тихо, чтобы никто не увидел и не прогнал. Женя — классический персонаж городского дна: с темным, опухшим лицом, красными, слезящимися глазами, в неописуемом вонючем рванье и с сумкой, в которой хранятся пожитки: кусок грязного полиэтилена (чтобы заворачиваться, когда холодно), шапка, эмалированная миска. Этим утром он очнулся и обнаружил, что его напарник — бродяга Николай — куда-то пропал. Пропало и несколько картонных коробок, найденных накануне. "Хорошо хоть, что дождя нет и листья сухие", — бормочет Женя, приглядываясь к стоящим неподалеку мусорным бакам. С их осмотра и начинается день. Контейнеры — на его территории, и чужаков, покусившихся на них, бомж не щадит. "Город поделен на участки, и тех, кто границу нарушает, надо сразу в морду бить! — объясняет он. — По-другому никто не понимает". Деление происходит, как в дикой природе — кто сильнее, у того и участок больше, но постоянных территорий нет, среди бомжей сильная миграция.

Законы улиц 39-летний мужчина учит уже второй год, с тех пор, как освободился из заключения. "Я — наркоман, в тюрьмах из-за этого сидел, — признается Женя. — И вот однажды решил за ум взяться — женился, в церковь ходить начал. Но недолго. Бес попутал на пьянство. А тут еще родичи умерли, и получил я в наследство три квартиры". Сначала нынешний бомж продал одну из них, малосемейку, но деньги пропил быстро, за полгода. Затем другую — трехкомнатную, а выручку (30 тысяч долларов) спрятал под паркет в третьей квартире. "Когда прятал, пьяный был, — продолжает он. — Проснулся, не помню ничего и денег нет. Обвинил в краже жену, побил ее, мол, мало, что последнюю жилплощадь на себя оформила, так еще и доллары захапала! Она ментов вызвала. Короче, оказался я на зоне, а жена подала на развод и оставила без жилья. И те 30 тысяч продала вместе с квартирой, их рабочие, говорят, нашли и поделили между собой".

Рассказывая, Женя медленно проверяет содержимое контейнеров. Ни металлолома, ни макулатуры, ни одежды в них нет. Три пивных бутылки, какие-то объедки, ставшие завтраком, — вот и вся "добыча". Теперь нужно обойти остальные мусорные "точки", а заодно присмотреться к палисаднику на улице Стахановцев: "Там заборчик железный можно выдернуть и отнести в скупку металла, здесь недалеко", — ухмыляется бомж. И добавляет: — Знаешь, какой у меня заработок в день бывает? 50 гривен! Иногда и 100!" Видя сомнение в моих глазах, словно хвастаясь, уточняет: "Все ж на водку уходит — по четыре-пять, а то и по восемь бутылок в сутки".

В нескольких кварталах от мест "промысла" Жени обитает персонаж, представившийся, как Мацек. Мацеку повезло, он смог найти временный приют в доме своего знакомого и уже целый месяц не считает себя бомжом. Обычно весь день он собирает пустые бутылки, которые моет в Салгире и сдает в ларек на улице Шмидта. "В душе я — корсар! Я романтику люблю! — заявляет он, дыша суровым перегаром. — Куда захотел, туда и поехал, где захотел, там и заночевал. Я не быдло, а образованный человек, институт закончил. Просто так жизнь сложилась. Я с общественной системой в серьезных разногласиях!" — "Ну и заливаешь! — смеются рядом неопрятного вида граждане. — Тебе бы к цыганам вербовщиком пойти!"

Оказывается, этот народ оставил в памяти бомжей неизгладимый след. Несколько лет подряд с наступлением весны в городе появлялись зазывалы, предлагающие бездомным отправиться в Подмосковье на заработки, строить коттеджи в лесу. Дескать, вывезем, даже без документов, проезд бесплатный, кормежка тоже. Там спокойно, милиции нет, крыша над головой и, конечно, деньги. Многие соглашались. И никто их больше не видел. Но однажды один из завербованных вернулся. И рассказал "коллегам" об ужасах цыганского "концлагеря": вместо стройки заставляют воровать, попрошайничать на вокзалах, деньги отбирают, бьют, морят голодом...

А Мацек тем временем вступил в долгую нецензурную перепалку с другими сдающими стеклотару, из чего стало ясно: общественная система не угодила "корсару" тем, что правоохранители, по его словам, регулярно отлавливают бродяг, запирают их в подвалах и заставляют работать. "Приезжает какой-нибудь их кореш и просит рабочих на автомойку, на лесопилку или еще куда, — говорит он. — Баландой покормят и снова в камеру. Могут месяц там продержать, рабовладельцы!"

Ближе к вечеру бомжатские тропы привели нас в промзону возле улицы Героев Сталинграда — историческое место их обитания. Здесь, в безлюдном районе, у мощной теплотрассы маргиналы любят тусоваться в холодное время года. Здесь же для самых отчаянных делают водку. Ее называют шиферовкой. Спирт настаивают на обломках шифера, в результате чего происходит некая химическая реакция. Говорят, стакан настойки свалит с ног любого.

Ходим час, другой, а бездомные не встречаются. Хорошо, компания мальчишек, обративших внимание на наши безуспешные поиски, подсказала "заветную дыру" в теплотрассе, через которую можно попытаться выманить бомжа. "Там они сидят, точно!" — заверили пацаны. Выманивание обошлось в пачку сигарет. Вылезший на свет божий седой одноногий мужчина торжественно отрекомендовался: "Александр Викторович!" Он тоже бомжом себя не считает, объясняет все стечением обстоятельств и мечтает помириться с сыном, чтобы жить у него в деревне. "Я вшами не обрастаю, в порядке себя держу, — рассказывает он. — Бритва есть, обувь сменная. Пятилитровую баклажку на трубах грею, чтобы помыться".

А еще Александр вспоминает, как недавно связался с "мафией". "Так как я инвалид, предложили поработать нищим на Москольце, — продолжает он. — Нищие, это — элита, профессия! В ней чем увечья заметнее, тем лучше. Все организованно, но кто главный, я не знаю. Я только с одним Свирей общался — он деньги каждый вечер у меня забирал". Но карьера продлилась недолго: однажды утаив часть добычи, Саша был избит и изгнан из рядов нищих. "Да вы сами понаблюдайте, каждый вечер, как стемнеет, к главпочтамту приезжает черный джип, из него достают инвалидные коляски и рассаживают людей напротив памятника Луке, возле строящегося храма, в переходе на площади Советской", — говорит Александр, заходится в приступе кашля и исчезает в своей норе.

Мы, естественно, понаблюдали. Несколько раз. Но, увы, разгрузки инвалидных колясок из джипа не было. А разговор с нищим, собирающим милостыню возле памятника Св. Луке, не получился — парень смотрел безумным взглядом, бормотал что-то, часто крестился и мелко тряс головой. Такая вот элита...

Источник: "События"

Это чат – пиши и читай 👇
Ого! ты доскролил до нашего чатбота 😏
Теперь у тебя есть возможность настроить его под себя и узнавать важный контент первым, чтобы рассказывать друзьям
Только почта, только хардкор 🤘
Мы в соцсетях